10 знаменитых картин Центра Помпиду, которые нужно увидеть своими глазами
Однажды я стоял перед картиной «Фонтан» Марселя Дюшана в парижском Центре Помпиду. Обычный писсуар, перевернутый вверх ногами. Рядом пожилая француженка возмущенно качала головой: «Это не искусство!» А через минуту японский студент делал селфи с восторженной улыбкой. В этом весь Центр Помпиду – место, где каждый находит свое, а провокация соседствует с гениальностью.
Огромное здание-конструктор в центре Парижа с выведенными наружу разноцветными трубами коммуникаций хранит одну из крупнейших коллекций современного искусства в Европе. Более 100 000 работ. Но есть среди них настоящие жемчужины, ради которых сюда приезжают со всего света.
«Авиньонские девицы» Пабло Пикассо – первая остановка в моем путеводителе. Картина, с которой начался кубизм. Пять обнаженных женских фигур словно разбиты на геометрические осколки. В 1907 году это полотно шокировало даже близких друзей художника. Сегодня оно определяет облик искусства XX века.
Всего в двух залах от Пикассо расположилась «Постоянство памяти» Сальвадора Дали. Те самые «стекающие часы» на фоне каталонского пейзажа. Дали создал этот образ после того, как увидел, как плавится сыр камамбер на солнце. Теперь это одна из самых узнаваемых картин в истории искусства.
На третьем этаже меня всегда останавливает «Большая синяя лошадь» Франца Марка. Экспрессионизм в чистом виде – мощное синее животное среди красных скал. Художник погиб на фронте Первой мировой, оставив после себя этот символ силы и свободы.
Василий Кандинский представлен в Центре Помпиду серией абстрактных композиций. «Композиция VIII» поражает сложностью геометрических форм и цветовых сочетаний. Картина напоминает застывшую музыку – неслучайно художник был синестетом и «видел» звуки.
А вот работа «Красное и черное» Пита Мондриана заставляет задуматься о простоте. Всего несколько линий и два цвета создают удивительное чувство гармонии. Помню, как простоял перед ней полчаса, пытаясь понять, почему невозможно сдвинуть ни одну линию, не разрушив композицию.
В новом крыле Центра Помпиду выставлена «Консервированная тревога» Ива Кляйна – холст, покрытый фирменным синим цветом художника. Этот оттенок он запатентовал как IKB (International Klein Blue). Картина действует гипнотически – взгляд тонет в глубине синего.
Нельзя пройти мимо «Черного квадрата» Казимира Малевича. Да, того самого. Многие посетители удивляются его скромным размерам. Но именно эта работа перевернула представление о том, чем может быть искусство.
А еще тут есть потрясающий «Фонтан» Марселя Дюшана, с которого я начал рассказ. И «Велосипедное колесо» – его первый «реди-мейд». Простые предметы, превращенные в искусство одним жестом художника.
Моя любимая работа – «Голубая губка» Ива Кляйна. Натуральная морская губка, пропитанная все тем же синим пигментом. Она висит в самом неожиданном месте – у лестницы. И каждый раз напоминает: искусство может быть везде, нужно только уметь видеть.
Марк Шагал и его «Жених и невеста на Эйфелевой башне»
В одном из самых оживленных залов Центра Помпиду висит удивительная картина Марка Шагала «Жених и невеста на Эйфелевой башне». Молодожены парят над ночным Парижем в объятиях друг друга. Невеста в белом платье словно растворяется в темном небе, а жених в строгом костюме держит в руках букет ярких цветов. Эйфелева башня под ними выглядит как огромная свеча на праздничном торте.
Шагал написал эту картину в 1938 году – в разгар своего романа с Парижем. Цвета на полотне пульсируют как северное сияние. Синий и фиолетовый перетекают друг в друга, создают глубину ночного неба. Красный проступает пятнами, словно отблески далеких окон.
Я часто замечаю, как посетители музея застывают перед этой работой. В ней Шагал зашифровал свою историю любви к жене Белле. Она стала его музой и главной героиней десятков картин.
Художник изобразил себя и Беллу летящими над городом. В еврейской традиции полет символизирует духовную свободу. А Эйфелева башня здесь – не просто достопримечательность. Она похожа на хупу – свадебный балдахин в еврейской церемонии.
Букет в руках жениха пылает всеми цветами радуги. Эти цветы – символ витальности, торжества жизни над обыденностью. Маленький скрипач у подножия башни играет свадебную мелодию. Его музыка поднимает влюбленных над землей.
На заднем плане виден силуэт синагоги – напоминание о корнях художника. Шагал соединил в картине два мира: традиционный быт местечка и огни современного мегаполиса.
В этой работе поражает легкость цветовых переходов. Шагал смешивал краски прямо на холсте, добиваясь эффекта свечения. Фигуры влюбленных словно светятся изнутри теплым золотистым светом.
Сегодня эта картина – одна из визитных карточек Центра Помпиду. Она притягивает взгляды своей поэтичностью и искренностью чувств. Мимо нее невозможно пройти равнодушно.
Пит Мондриан и его абстрактный «Нью-Йорк»
В западном крыле Центра Помпиду я остановился перед картиной «Нью-Йорк» Пита Мондриана. Черные линии рассекают холст на прямоугольники разных размеров. Красный, желтый и синий цвета вспыхивают между ними как неоновые огни мегаполиса. Мондриан создал эту работу в 1942 году, через два года после переезда в Америку. Он бежал от войны в Европе и нашел вдохновение в ритме нового континента.
Вертикальные и горизонтальные линии на полотне пульсируют в четком ритме джаза. Художник был заядлым танцором буги-вуги. Он часами отрабатывал движения в нью-йоркских клубах. Эта музыка проникла в его живопись через геометрию и цвет.
Мондриан отказался от изображения реального мира. Его интересовала суть вещей – базовые формы и цвета. На картине нет небоскребов или улиц. Только их энергия, ритм и движение.
Белый цвет занимает большую часть холста. Он создает паузы между цветными плоскостями. Так в джазе тишина между нотами становится частью музыки. Черные линии разной толщины напоминают схему метро или план города с высоты птичьего полета.
В правом верхнем углу картины желтый квадрат буквально вибрирует. Это солнце над Манхэттеном или окно небоскреба? Мондриан оставил зрителю свободу интерпретации.
Эта работа изменила мое понимание абстрактной живописи. Она похожа на музыкальную партитуру, где каждый цвет звучит своей нотой. Красный квадрат в центре задает тон всей композиции. От него расходятся линии-лучи, создают напряжение и движение.
Дизайнеры всего мира взяли принципы Мондриана на вооружение. Его стиль проник в архитектуру, моду, графический дизайн. Платья Ив Сен-Лорана с геометрическими узорами, небоскребы из стекла и бетона – все это отголоски его революции в искусстве.
Центр Помпиду разместил «Нью-Йорк» рядом с работами других модернистов. На их фоне геометрическая ясность Мондриана особенно впечатляет.
Три синих полотна Жоана Миро: «Bleu I, Bleu II, Bleu III»
В дальнем зале Центра Помпиду я столкнулся с тремя огромными синими полотнами Жоана Миро. Триптих «Bleu I, II, III» занимает целую стену. На первый взгляд – просто синие холсты с черными линиями и красными точками. Но через минуту синева затягивает как океанская глубина. Миро создал эти работы в 1961 году в своей мастерской на Майорке. Художник тогда почти полностью отказался от цвета в пользу глубокого синего.
Каждое полотно триптиха размером три на два метра. Синий цвет на них отличается по тону и плотности. Первая картина напоминает предрассветное небо. Вторая погружает в полуденную синеву. Третья мерцает как звездная ночь. Черные линии пересекают пространство холстов будто созвездия.
Я простоял перед этими картинами больше часа. Синий цвет успокаивает. Взгляд словно плывет по поверхности холста.
Миро говорил, что хотел передать ощущение бесконечности космоса. Красные точки на синем фоне похожи на далекие планеты. А может, это следы древних наскальных рисунков? Художник любил первобытное искусство.
В середине прошлого века многие художники увлеклись монохромной живописью. Но триптих Миро выделяется своей поэтичностью. Здесь нет агрессивного минимализма. Синий цвет мягко пульсирует, создает глубину пространства.
Черные линии на картинах напоминают иероглифы. Миро разработал собственный визуальный язык. Звезды, птицы, женские фигуры превратились в простые знаки. Красные точки расставлены как паузы в музыкальной партитуре.
Директор Центра Помпиду рассказал мне забавную историю. Однажды служитель перепутал верх и низ одной из картин триптиха. Заметили это только через неделю. Миро посмеялся и сказал, что так даже лучше – его знаки работают в любом положении.
На картины лучше смотреть с расстояния пяти-шести метров. Тогда проявляется их монументальность. Синий цвет словно выходит за рамки холста.
Рядом со мной остановилась группа японских туристов. Они сразу достали телефоны. Но через минуту убрали их и просто молча стояли. Синева Миро действует как замедлитель времени. Суета отступает.
Автопортрет Фриды Кало: отражение боли и страсти
На четвертом этаже Центра Помпиду висит автопортрет Фриды Кало «Сломанная колонна». Художница изобразила себя с обнаженным торсом, рассеченным надвое. Вместо позвоночника – античная колонна, которая крошится на части. Тело пронзают десятки гвоздей. На лице застыли слезы, но взгляд смотрит прямо на зрителя с вызовом. Белая простыня драпирует нижнюю часть фигуры. Фоном служит растрескавшаяся пустынная земля.
Гвозди напоминают традиционные мексиканские обереги – вотивные подношения. Каждый символизирует реальную физическую боль. После автокатастрофы Фрида перенесла 32 операции. Медицинский корсет стал частью ее жизни. Но художница превратила свои страдания в искусство.
В начале XX века женщины-художницы редко писали обнаженную натуру. Тем более собственную. Фрида нарушила это табу. Она показала свое израненное тело без прикрас. Колонна намекает на античные идеалы красоты. Но они разрушаются под напором реальности.
На шее Фриды – традиционное мексиканское ожерелье из шипов. Оно впивается в кожу как терновый венец. Художница соединила католические и языческие символы. Создала собственную иконографию боли.
Белая простыня похожа на больничную. Но складки драпировки отсылают к античным статуям. Фрида играет с классической традицией. Она вписывает свою историю в большой контекст истории искусства.
Потрескавшаяся земля на заднем плане – метафора внутреннего состояния. Пейзаж пустынен и безжизнен. Только тело художницы остается источником жизненной силы. Несмотря на раны, оно излучает энергию.
Слезы на лице контрастируют с решительным взглядом. Фрида не скрывает свою боль. Но не позволяет ей себя сломить. Это манифест силы духа.
Колонна – символ стержня личности. Она разрушена, но держит форму. Как сама Фрида продолжала работать вопреки физическим страданиям.
Этот автопортрет стал одним из самых известных. Его репродукции печатают на футболках и сумках. Образ Фриды превратился в символ женской эмансипации. Она показала, что личная травма может стать источником силы.
Центр Помпиду приобрел картину в 1990-е. Куратор галереи признался мне, что каждый день видит, как посетители плачут перед этим полотном. Боль Фриды находит отклик через десятилетия.
Анри Матисс в Центре Помпиду: «Две танцовщицы», «Голубые обнаженные», «Печаль короля»
В зале номер 42 Центра Помпиду меня встретили «Две танцовщицы» Анри Матисса. Яркие фигуры на черном фоне словно плывут в пространстве холста. На первый взгляд все просто – красный и голубой силуэты. Но чем дольше смотришь, тем больше замечаешь, как тонко художник передал грацию движения всего несколькими линиями. Матисс написал эту картину в 1937 году, когда уже отошел от буйства красок раннего фовизма.
Рядом висят знаменитые «Голубые обнаженные» – серия вырезок из бумаги. Матисс создал их ножницами, когда уже не мог держать кисть. Синие силуэты на белом фоне кажутся невесомыми. Они парят в пространстве как морские создания.
Техника вырезок стала для Матисса «рисованием ножницами». Он работал с цветной бумагой как скульптор. Вырезал формы на глаз, без предварительных эскизов. В результате линии получались живыми, органичными.
Последняя работа в этом зале – «Печаль короля». Огромное полотно в технике аппликации поражает масштабом. Черный силуэт музыканта окружен всполохами зеленого, желтого и синего. Матисс создал ее за год до смерти. Это его прощание с искусством и жизнью.
В работах Матисса цвет живет своей жизнью. Он не копирует реальность, а создает новую. Синий может быть телом, красный – тенью, желтый – пространством. Художник называл этот принцип «цветовой оркестровкой».
Формы на его картинах упрощены до предела. Но в этой простоте скрыта удивительная выразительность. Танцовщицы, обнаженные, музыканты – все они сведены к чистой пластике линий.
Матисс перевернул представление о живописи. Он доказал, что картина может состоять из чистого цвета и формы. Без полутонов, светотени, перспективы. И при этом передавать глубокие чувства.
На моих глазах группа студентов-художников копировала «Голубые обнаженные». Они пытались поймать тот самый баланс между простотой и выразительностью. Матисс говорил, что искусство должно быть «удобным креслом для усталого человека».
Его работы в Центре Помпиду – лучшее доказательство этих слов. Они излучают покой и радость. В них нет драмы или напряжения. Только чистая красота линий и цвета.
Синие монохромы Ива Кляйна: искусство или провокация?
В зале современного искусства Центра Помпиду я замер перед огромным синим холстом Ива Кляйна. Три метра чистого цвета без единого мазка или фактуры. Этот оттенок синего проникает в сознание, растворяет границы реальности. Кляйн создал его в 1960 году после сотен экспериментов с пигментами. Химики помогли художнику запатентовать формулу. Теперь этот цвет известен как International Klein Blue – IKB. Японские туристы рядом со мной достают телефоны. Но синий не получается на фото – он существует только в прямом контакте со зрителем.
Синие монохромы Кляйна вызвали скандал в художественном мире. Критики обвиняли его в профанации искусства. Холст без изображения – разве это картина? Кляйн отвечал действием. Он выставил одиннадцать одинаковых синих полотен по разной цене. Все были проданы. Каждый коллекционер утверждал, что его картина особенная.
В синем Кляйна нет полутонов и градаций. Он абсолютен как небо над пустыней. Художник считал этот цвет порталом в бесконечность. Зритель может раствориться в нем без остатка. Или оттолкнуться как от стены.
Я заметил интересную деталь. Если смотреть на монохром в упор, синий начинает пульсировать. Это не оптическая иллюзия. Пигмент реагирует на изменение освещения. Кляйн добивался этого эффекта годами.
Технология создания IKB долго оставалась секретом. Кляйн смешивал ультрамарин с особым связующим веществом. Оно не давало пигменту терять яркость. Синий оставался живым, сохранял свечение. Художник работал в респираторе – пигмент был токсичен.
Монохромы Кляйна открыли дорогу минимализму. Америка ответила работами Барнетта Ньюмана и Марка Ротко. Но никто не смог повторить магию IKB. Этот синий остался фирменным знаком Кляйна.
Центр Помпиду хранит самую большую коллекцию его монохромов. В этом зале всегда многолюдно. Синий притягивает взгляды. Даже скептики задерживаются здесь дольше обычного.
Смотрю на часы – прошел час. Синий Кляйна действует как замедлитель времени. Он создает вокруг себя особое пространство тишины. В шумном музее это настоящее чудо.
«Драгоценная жидкость» Луизы Буржуа: инсталляция о жизни и смерти
В полутемном зале Центра Помпиду мерцают стеклянные сосуды инсталляции «Драгоценная жидкость». Луиза Буржуа создала ее в 2008 году – за два года до смерти. Тридцать стеклянных колб разного размера наполнены красной жидкостью. Они стоят на стальных медицинских подставках. В центре композиции – большое зеркало. Оно отражает колбы и создает иллюзию бесконечного лабиринта. Красный цвет пульсирует в темноте как кровь в венах.
Стеклянные сосуды напоминают больничные капельницы. Буржуа провела много времени в больницах. Она перенесла несколько операций. Тема боли и исцеления красной нитью проходит через ее творчество.
Каждая колба хранит свою историю. В некоторых плавают обрывки ткани. В других застыли металлические предметы. Буржуа собирала их годами. Старые пуговицы, иглы, наперстки – все это инструменты из швейной мастерской ее матери.
В красной жидкости я различаю очертания миниатюрных фигурок. Они словно эмбрионы в материнской утробе. Или воспоминания, застывшие в янтаре времени. Буржуа говорила, что красный цвет для нее – цвет крови, боли и женской силы.
Стальные штативы выстроены полукругом. Они похожи на молчаливых стражей памяти. Зеркало превращает инсталляцию в бесконечный коридор. Я вижу свое отражение среди колб. Оно становится частью произведения.
В углу зала – маленький текст. Буржуа написала его специально для этой работы: «Красное – цвет стыда и гнева. Цвет мести и искупления». Три строчки объясняют больше, чем страницы искусствоведческих статей.
В соседнем зале висят ранние рисунки художницы. На них женские тела превращаются в дома, пауков, деревья. Буржуа исследовала женскую природу через метафоры и символы. «Драгоценная жидкость» – итог этих поисков.
Студентка рядом со мной делает наброски. На ее листе колбы превращаются в фигуры танцовщиц. Инсталляция продолжает вдохновлять новые поколения художников.
Пабло Пикассо в Центре Помпиду: от кубизма к сюрреализму
В западном крыле Центра Помпиду я остановился перед «Дорой Маар с котом». Полотно поражает своей монументальностью – два с половиной метра чистой энергии кубизма. Пикассо написал его в 1941 году. На картине его возлюбленная сидит в кресле. Ее лицо разбито на геометрические фрагменты. В руках она держит маленького черного кота. Животное тоже превратилось в набор острых углов и ломаных линий. Свет падает слева, создает глубокие тени. В них прячутся другие образы – профили, маски, символы.
За стеклом витрины – знаменитая «Коза» 1950 года. Скульптура собрана из металлолома и гипса. Корзина для цветов стала ребрами животного. Старый чайник превратился в вымя. Пикассо любил давать вещам новую жизнь.
Рядом висит «Натюрморт с плетеным стулом» 1912 года. Первый коллаж в истории искусства. Художник приклеил на холст кусок клеенки с имитацией плетения. Добавил веревку по периметру картины. Это был вызов академической живописи.
В центре зала расположена «Женщина с мандолиной». Холст 1910 года демонстрирует аналитический кубизм в чистом виде. Фигура распадается на коричневые и серые грани. Они пересекаются под острыми углами. Мандолина едва различима в этой геометрической головоломке.
На противоположной стене – работы военного периода. «Череп» 1943 года написан в темных тонах. Графические линии четкие, режущие. В пустых глазницах черепа отражается ужас войны. Пикассо создал эту работу во время оккупации Парижа.
Картина «Художник и модель» показывает другого Пикассо. Яркие цвета вернулись на его палитру. Линии стали мягче, игривее. Художник рисует обнаженную натурщицу. Она похожа на античную богиню, но составлена из разноцветных плоскостей.
«Мастерская» 1927-1928 годов соединяет разные стили Пикассо. Здесь есть и кубистические формы, и классические пропорции, и сюрреалистические образы. В одном пространстве существуют скульптура, живопись, реальность и фантазия.
Последняя работа в зале – «Поцелуй» 1969 года. Холст написан за четыре года до смерти художника. Экспрессивные мазки создают образ влюбленной пары. Краски положены спонтанно, страстно. В этой работе Пикассо словно вернулся к чистой радости творчества.
Василий Кандинский и его «С черным бантом»
В центральном зале Центра Помпиду царит полотно Василия Кандинского «С черным бантом». Черная дуга рассекает холст как смычок скрипки. Вокруг нее взрываются цветовые созвучия – желтые треугольники, синие круги, красные линии. Картина написана в 1912 году, когда художник только открыл для себя абстракцию. Он увидел на своем пейзаже закатное солнце и не узнал его. Это озарение изменило историю искусства.
Синие пятна на полотне пульсируют как басовые ноты. Кандинский обладал цветным слухом – он видел звуки в красках. Синий для него звучал как виолончель, желтый – как труба, красный – как фанфары. В картине эти цвета создают визуальную симфонию.
Черная дуга держит композицию как дирижерская палочка. От нее расходятся ритмические волны цвета. Художник построил картину по законам музыкальной гармонии. Каждый элемент звучит в своей тональности.
На полотне нет ни одного случайного мазка. Кандинский рассчитывал композицию как партитуру. Желтый треугольник справа – это соло трубы. Красные линии – стаккато скрипок. Синие круги – протяжные ноты виолончели.
Рядом с картиной я заметил японского коллекционера. Он смотрел на полотно через специальную лупу. Искал следы предметного мира. Но Кандинский уже ушел от реальности. Его интересовало чистое воздействие цвета на душу зрителя.
Эта работа открыла дорогу абстрактному экспрессионизму. Джексон Поллок и Марк Ротко признавали влияние Кандинского. Его теория цвета изменила дизайн XX века.
В углу холста притаилась крошечная подпись художника. Она похожа на музыкальный ключ. Кандинский верил, что искусство должно быть тайнописью духа.
После получаса созерцания картины краски начинают двигаться. Формы перетекают друг в друга. Черная дуга пульсирует в такт невидимой музыке. Кандинский создал портал в мир чистых ощущений.
Каждый день студенты-художники копируют эту работу. Они пытаются понять секрет ее воздействия. Но магия Кандинского не в технике. Она в его способности видеть музыку красок.
«Зимний сад» Жана Дюбюффе: искусство вне рамок
На пятом этаже Центра Помпиду висит загадочный «Зимний сад» Жана Дюбюффе. Полотно размером три на четыре метра напоминает детский рисунок, выполненный великаном. Черные линии делят поверхность на сотни ячеек. В каждой – причудливые формы: не то растения, не то насекомые. Фактура картины неровная, бугристая. Дюбюффе смешивал краски с песком, углем, соломой. Художник создал эту работу в 1969 году – на пике своих экспериментов с материалами.
Поверхность холста похожа на археологические раскопки. В краске застыли отпечатки пальцев, следы инструментов, обрывки газет. Дюбюффе намеренно избегал классических техник. Он говорил, что настоящее искусство должно быть грубым, как земля.
Рядом с картиной табличка с термином «ар брют» – «грубое искусство». Дюбюффе придумал его для работ душевнобольных, самоучек, медиумов. Он считал их творчество более искренним, чем картины профессионалов.
В «Зимнем саду» нет перспективы или светотени. Пространство картины плоское, как древняя фреска. Растения и существа существуют вне законов физики. Они растут вверх, вбок, перетекают друг в друга.
Дюбюффе работал как алхимик. В его мастерской стояли мешки с цементом, ящики с галькой, банки с клеем. Он добавлял в краски все, что могло создать интересную фактуру. Асфальт с тротуара, пепел от сигарет, птичьи перья.
Я провел рукой над поверхностью картины – от нее исходит особая энергия. Краска местами потрескалась, обнажила нижние слои. Дюбюффе не боялся разрушения – оно было частью его метода.
В черных прожилках между ячейками угадываются силуэты птиц и зверей. Художник играл со зрителем в прятки. Каждый находит в этом саду что-то свое. Дети видят сказочных существ. Ботаники – неизвестные виды растений.
Куратор рассказал мне забавную историю. Однажды биолог из Сорбонны принес каталог редких микроорганизмов. Формы на картине Дюбюффе совпадали с фотографиями под микроскопом. Художник смеялся – он никогда не видел этих существ.
Полезные советы для посещения Центра Помпиду
Центр Помпиду расположен в четвертом округе Парижа, по адресу площадь Жоржа Помпиду, 19. Добраться сюда проще всего на метро – станции Rambuteau линии 11 или Hôtel de Ville линии 1. Я обычно выхожу на Rambuteau – оттуда открывается потрясающий вид на разноцветные трубы здания. От станции до входа всего три минуты пешком. Такси здесь часто стоят в пробках, поэтому метро – оптимальный вариант.
Музей работает с 11:00 до 22:00, кроме вторников. В выходные очереди длиннее, поэтому лучше приходить к открытию или после 19:00. Входной билет стоит 14 евро, но есть приятный бонус – библиотека на первом этаже бесплатная. Там можно отдохнуть в удобных креслах и полистать альбомы по искусству.
На осмотр постоянной экспозиции нужно минимум три часа. Временные выставки занимают еще час-полтора. Я рекомендую начинать с пятого этажа – там собраны главные шедевры. Спускаться лучше по эскалаторам в прозрачных трубах. Панорама Парижа с высоты захватит вас врасплох.
В апреле 2024 года здесь проходит выставка «Революция сюрреализма». Билеты на нее нужно бронировать отдельно за месяц. Экспозиция включает редкие работы Дали и Магритта из частных коллекций.
После музея я люблю зайти в Le Georges на шестом этаже. Ресторан дорогой, но виды на Париж того стоят. Для бюджетного варианта есть кафе Beaubourg на первом этаже. А на площади Стравинского, за музеем, работают уютные бистро с французской кухней.
На площади установлены кинетические скульптуры-фонтаны Тэнгли и Сен-Фаль. Под них собираются уличные музыканты. Отличное место для обеденного перерыва.
Музейный магазин на первом этаже предлагает отличные альбомы по искусству и необычные подарки. Я купил здесь шелковый платок с принтом Кандинского и кружку в стиле Мондриана. Цены разумные, качество отличное.
Если хотите сэкономить – возьмите бесплатные открытки с выставок. Они часто лежат на стойках информации. А еще можно купить годовой абонемент за 49 евро. Он окупается за четыре посещения.
Заключение: Почему Центр Помпиду — обязательное место для посещения в Париже
Центр Помпиду работает как огромная машина искусства. Художественные шедевры перемещаются между этажами на специальных лифтах. Картины путешествуют из запасников в выставочные залы. Реставраторы колдуют над полотнами в стеклянных мастерских. Даже система вентиляции выведена наружу разноцветными трубами – здание показывает свою работу без прикрас.
За стеклянными стенами шумит культурный центр нового типа. Библиотека соседствует с кинотеатром. Лекторий переходит в детскую студию. Исследовательский центр работает рядом с мастерскими художников. А ресторан на верхнем этаже превращает ужин в перформанс с видом на крыши Парижа.
В постоянной экспозиции собраны работы великих экспериментаторов XX века. Они не боялись нарушать правила. Ломали рамки привычного искусства. Создавали новые формы и смыслы. Теперь их картины определяют облик современной культуры.
На четвертом этаже я встретил группу японских студентов. Они делали селфи с инсталляцией из старых телевизоров. Рядом пожилая француженка рисовала копию картины Пикассо. А дети запускали бумажные самолетики в атриуме. Центр живет своей жизнью.
В подвале музея спрятана настоящая лаборатория. Здесь изучают, как сохранить современное искусство. Некоторые материалы разрушаются быстрее обычных красок. Инсталляции требуют особых условий хранения. Реставраторы ищут способы продлить жизнь экспериментальным работам.
Каждый месяц в Центре проходят новые выставки. Кураторы постоянно обновляют экспозицию. Они показывают искусство в движении и развитии. Статичный музей превратился в живой организм.
Билет в Центр Помпиду дает свободу перемещения между этажами и выставками. Можно провести здесь целый день. Зайти в библиотеку. Посмотреть фильм. Послушать лекцию. Выпить кофе с видом на Монмартр.
Вечером прозрачные стены здания светятся изнутри. Трубы отбрасывают причудливые тени. Площадь перед музеем заполняется уличными артистами. Искусство выходит за пределы стен и растворяется в городе.
